Не читал я Толстого…

Какое счастье, меня всяческие показатели с детства не колышут.

Кто сказал, что каждый образованный человек должен прочесть «Войну и Мир» Толстого, а я — обязан быть образованным человеком? Я таков, каков есть. Для вас я необразованный. Вот и исходите из этого.

Кстати, насчёт обязательности. Меня это слово с детства настораживает. Как только слышу «надо обязательно», так сразу всё во мне, на всякий случай, против.

У меня сразу возникает вопрос: «А кому это всё надо? А чего это человек сразу так напрягается, чего он меня убеждает, что мне это во-о-от так нужно, что без этого мне ну никак?»

В случае с учительницей и «Войной и Миром», там всё шито белыми нитками. Ей нужны показатели, чтобы на педсоветах рулить. И чтоб РОНО не ругалось.

Вот, когда мне что на самом деле обязательно надо, оно как-то само случается.

А когда другим, то я ещё посмотрю, а не желает ли этот другой просто проехаться на моей шее?

Учительнице требовалось, чтобы я читал вот это и вот то. Не от того, что для жизни именно так нужно, а так случилось, такая оказалась школьная программа. В нынешней — другие авторы появились, и ничего. Мир не перевернулся, что кто-то исчез, а кто-то появился в школьной программе.

А я читал только то, что мне было интересно. Мне было интересно прочитать в третьем классе «Порт Артур», я прочитал. Вот Толстой который Лев, мне до сих пор не интересен.

Чехова я всего прочёл, кроме его пьес. Рассказы просто замечательны, а пьесы его мне не нравятся. Ну что тут поделать. Так что я «Вишнёвый сад» не читал. Можете на мне ещё один крест поставить, я уже невежественен вдвойне. Так уж случилось, что никогда не был частью школы, в вашем понимании. Конечно, школа, как организационная единица от меня зависела. Ей нужны были мои оценки и прочее. Иначе эту школу, то есть, её учителей ругало и наказывало ужасное РОНО.

Я от школы в таком виде, не зависел. Конечно, у неё было определённое влияние на меня, в этом противостоянии с учителями шло моё закаливание. Я учил, что мне нравилось, одевал, что мне нравилось и волосы у меня были в старших классах до плеч. Война шла не по-детски. Но тут была одна загвоздка: это школа пыталась воевать со мной, я с ней не воевал. Там, где воевала школа, меня не было.

Поскольку мне многие предметы нравились, я учился хорошо, по математике и физике вообще был отличником. Вообще, мне было странно в классе 9, что очень не все, а если честно, то никто рядом ночи напролёт не пытался доказать теорему Ферма или не искал метод вычисления простых чисел. Что там делает школа, меня не касалось. Потому меня несколько раз выгоняли, запрещали ходить, пока не подстригусь и прочее.

Но эту школу всегда били её же установки. Не было реальных оснований меня отчислить и потому в страхе перед РОНО учителя приходили и звали меня, чтобы я опять стал приходить в школу. А я человек простой. Попросили больше никогда не приходить — я и вне школы найду тысячи интересных дел. Попросили прийти — я приду и в школе найду тысячи интересных дел.

Я прекрасно понимаю своих учителей. Их колбасило не моё поведение. Были ученики похуже. Некоторые прямо из школы в тюрьму шли. Их колбасило то, что они не могли себе позволить. Они этого не понимали, но ощущали. Моя внутренняя свобода. Я поступал так или иначе не потому, что мне так сказали, а потому, что я так решил.