Психиатрия — не наука, а ремесло или инженерная деятельность, поскольку в ней отсутствует систематичность, выражаемая в наличии средств прогнозирования погрешности. Иначе говоря, любые расхождения между ожидавшимся и фактическим результатом оцениваются только постфактум. Соответственно, её развитие происходит по принципов слепого перебора и "раз сработало, надо повторить".
В науке есть модель, законы, предсказания, перепроверка экспериментов. В психологии и психиатрии модели нет. Перепроверок или нет вообще, или их достоверность болтается в районе 25% (это означает, что три четверти экспериментов являются фантазией), или они делаются по очень малым и недолговременным выборкам. То есть, это набор практик (как и медицина, в целом), психиатрия — это набор псевдонаучных практик, противоречащих принципам доказательной медицины и методам социального контроля.
Диагностика в психиатрии не осуществляется на основе каких-либо биологических параметров, поэтому к "прикладному применению биологии" даже косвенного отношения не имеет. У психиатров нет этиотропной терапии, то есть направленной на устранение причины заболевания. А есть симптоматическая терапия, то есть направленная на снятие симптомов. Так действуют вкусные антидепрессанты, анксиолитики и антипсихотики. Они ничего не лечат. Это как лечить язву желудка болеутоляющими.
Назначение психотропных препаратов, которые нарушают функционирование мозга нельзя назвать "лечением". Они могут временно успокоить или взбодрить человека, но не более того. Все они в то или иной степени наносят вред организму. Нейролептики — сильный. От СИОЗС-антидепрессантов (Селективные ингибиторы обратного захвата серотонина) вред пожиже. В конечном счёте их использование приносит больше вреда, чем пользы.
Ключевые вопросы, такие как, например составление классификаторов, которые обозначают расстройства и отделяют их от нормы, осуществляет комиссия при Американской психиатрической ассоциации, в которой нет биологов. Поэтому, говорить о "прикладном" характере психиатрии нельзя.
Психиатры не понимают за счёт чего работают антидепрессанты, они не понимают многих психических процессов. Моноаминную теорию депрессии нужно было выбрасывать на помойку ещё лет 20 назад. "Недостаток серотонина вызывает пониженное настроение". А почему? А кто его знает... "Почему антидепрессанты начинают действовать не сразу, а через 3 недели?" А кто его знает... Нельзя вылечить болезнь, если ты не понимаешь как она возникает и отчего проходит.
Последнее время начали появляться исследования, которые показывают, что дело не в серотонине, а в росте нейронных связей после восстановления нормального баланса моноаминов. Но это знание ничем пока не помогает, потому что кроме существующих антидепрессантов, которые действуют на фактор роста нейронов только опосредованно, ничего больше не изобрели.
Если после открытия какого-то метода терапии инвалидность по заболеванию, которым его "лечат" круто растёт, то есть смысл задуматься о его вредоносности. Особенно, если на этом фоне инвалидность по другим заболеваниям падает.
Это соответствуют сравнениям со странами третьего мира, где качество жизни людей с шизофренией выше, потому что они, по счастью, избежали психиатрического "лечения". По соматическим болезням люди в странах третьего мира живут меньше, чем в странах первого мира. Но в случае с психикой эта закономерность работает наоборот.
Берётся набор людей на Западе и одинаковый набор людей в стране третьего мира: допустим, 50 людей с шизофренией в возрасте 20 лет в США и 50 таких же людей Индии. Через 15 лет сравнивается их качество жизни и вообще живы ли они или нет. Так вот, у людей с шизофренией в странах третьего мира выше качество и продолжительность жизни, потому что они реже подвергаются вредоносному "лечению" нейролептиками.
Тем временем на Западе разрыв продолжительности жизни между обычными людьми и людьми с шизофренией продолжает расти (см. картинку).
Более того, несмотря на все "открытия" и новые прорывные препараты, количество пособий по нетрудоспособности по психическим расстройствам не просто осталось прежним — оно выросло. То есть, у нас есть статистика, которая заставляет предполагать, что психотропные препараты не просто бесполезны, а ухудшают состояние людей.
И ещё, эффективность препаратов может оцениваться по мнению психиатра, а не пациента. Это действительно большая проблема, потому что критерии оценки эффективности могут просто отражать пользу с точки зрения персонала психиатрических учреждений. Так, седативный эффект подавляет взбудораженных и агрессивных пациентов, что облегчает работу персоналу стационара, но ухудшает самочувствие пациента. Фактически оценка в данном случае связана с эффективностью препаратов, как средства поддержания дисциплины в учреждении. Альтернативной может быть оценка эффектов препаратов с точки зрения объективных параметров: как они влияют на продолжительность жизни, трудоустроенность, социальные связи, попытки суицида и так далее.
И так же, в общем, в нейронауках. Нейронаука, ведь, она как бы вне психиатрии, она может её включать как малую часть. Там нет понятия диагноза, есть понятие состояния. То есть, шизофрения — это диагноз, который присваивают людям, психика которых находится в состоянии A, B, C. Биполярный психоз — это тоже диагноз, который присваивают людям, психика которых находится в состоянии C, D. Какие присваивают диагнозы, нейронауку не интересует. Интересует то, чем отличаются эти состояния, что они позволяют делать лучше или хуже, ну и так далее. К психологу и психиатру идут люди, желающие изменить состояние своей психики на альтернативное, более желаемое и подходящее жизненным задачам. Иногда к психиатрам приволакивают людей, чтобы насильно изменить их психическое состояние на альтернативное, желаемое для окружения. Существует ряд приоритетов, обусловленных культурой, что делает возможным насилие над пациентом. Например состояние G является приоритетным, по отношению к A, B, C и D, его берут за шаблон и если состояние психики индивида ему не соответствует, это как бы открывает право её насильно менять. Всё.
А так, между делом, насилие встречается нечасто. Закрыть человека в стационар — дело трудное. Особенно, присвоить инвалидность. Это вам не СССР, сейчас стараются как можно больше безумцев оставить вне стен диспансеров, на собственном ходу, экономят. Основная проблема в том, что людей не научили действовать в своих интересах, даже вообще понимать свои интересы. Их не научили распознавать ложь. И как насчёт того, чтобы ценить и уважать себя и свою индивидуальность? Поэтому окружённые нищетой с одной стороны и рекламой с другой они сами бегут к доктору: "Сделайте меня нормальным, я хочу жить как показывают в рекламе и как рассказывают о своей жизни друзья". "Ок, попробуй ещё этих французских таблеточек". Но функции социального контроля и институционального насилия не имеют никакого отношения к науке.
Ещё про нормы поведения. Мы считаем, что норма — это общепринятые модели поведения, их диктует потребность выживаемости популяции. И это забавляет. Наивная уверенность, что есть какие-то сами собой разумеющиеся "модели поведения", которые можно возвести к "потребности выживаемости" популяции (или к чистоте белой расы, или к научному коммунизму, или божественному предназначению). Нормы и модели поведения социально конструируются в обществе в очень сложном процессе столкновения различных интересов, сил и трансформации смыслов. Так в рабовладельческом обществе принятой моделью поведения было рабство негров, поэтому сбежавших рабов психиатры маркировали как больных психической болезнью "драпетоманией". А также придумали другую психическую болезнь для рабов, которые ленились работать.
И какие тут у нас прогрессивные успехи нейронаук? Диагностика расстройств — пшик. Понимание механизмов — пшик. Только красивые картинки, где какие-то области мозгов подкрашены синим, а какие-то — красным. При этом с нулевым влиянием на практику психиатрии. Больше всего нейронауки преуспели в пиаре нейронаук.
Впрочем, кое что маленькое есть. Понаходили нейромедиаторов, понаоткрывали механизмов их воздействия. Рецепторов разных вагон и как следствие — ещё больше непонятного. Это как с искусственным интеллектом: лет двадцать уже люди считают, что его вот-вот создадут, но его нет. Значит ли это, что в этой области ничего не происходит? Очень даже происходит. Просто задача — глыба.
Основная проблема заключается в том, что нейронаука в очень незначительной степени изучила мозг, чтобы можно было какие-то точные диагнозы ставить дальше, чем повреждения и дисфункции того или иного участка, или дисбаланса в секреции медиаторов. Ну, и тому подобных частностей. Нет целой картины. Нет модели, как полагается в нормальной науке. Параллельно с этим у человека существуют системы регуляции собственных и чужих процессов, протекающих в мозге. К, примеру, человеку могут помочь объятия или разговор. Не совсем понятно, как это работает, но работает, поэтому параллельно с нейронаукой развивается немедикаментозная психотерапия, которая изучает, развивает и совершенствует эти самые системы регуляции только как феномены, не имея ничего, кроме гипотез. Не имея модели и картины психики/мозга.
Взять к примеру гипноз. До сих пор нет единой теории, объясняющей как он работает. А работает он, между прочем, со времён царя Гороха, когда ни о какой нейронауке ещё не помышляли. Его использовали в религиозных целях, в качестве шоу на ярмарках, в качестве метода обмана и воровства в цыганских таборах и тому подобное.
Вот так... Шаманство и бубны.
Вместе с тем, ничего не делать с людьми, страдающими психическими заболеваниями, просто по причине того, что мы не знаем ничего точно — идиотское решение. Люди страдают. Они готовы использовать то, что мы имеем сегодня для улучшения своего состояния.
Так что "психические заболевания" есть. Их можно лечить. Диагнозы базируются на гипотезах в отношении наблюдаемых феноменов и не являются точными или достоверными. А, скорее, являются вспомогательным средством (ведь, не нужно знать сопромат, чтобы вкрутить саморез в стену). Нейронаука развивается семимильными шагами, просто на данный момент от неё мало толку. Да и эти семимильные шаги — большие шаги для младенца, для зачаточной науки.
Нейронауки, психиатрия, психология — скорее гуманитарные "науки" (или, как это называют, liberal art) с их искусством беседы, толкования, классификации и особым эзотерическим навыком "улавливать", когда дело идёт о психозе (отслеживание микромимики больного, жестов, позы и так далее). Ведь, психиатрический диагноз никогда не выставляется исходя из объективных данных. Только по результатам интервью с пациентом. Такое вот своеобразное "свободное искусство". Причём, этому есть один резонный аргумент: иным образом наличие психической болезни не выявить. Заметим, что беседы такие проводятся по определённой канве, составленной таким образом, чтобы минимизировать субъективность интервьюера и обозначить симптоматику. И качество диагностики колеблется от психиатра к психиатру. Как и в остальной медицине, сюрприз!
Заблуждением будет считать, что наука только описывает закономерности, не отвечая на вопрос, почему они происходят. Это уже инженерия, сбор сведений и информации. Наука же предлагает некоторую объяснительную модель, в рамках которой уже по определённым методам проводятся исследования для подтверждения или опровержения этой объяснительной модели. Никаких "закономерностей" вне объяснительной модели не существует. Вот, например, закономерность — каждый раз, когда греки проводили ритуал поклонения богине Персефоне, наступала весна. Значит, можно сделать вывод, что ритуал вызывает весну.
В общем, без понимания причинно-следственных связей науки не существует, и, например, психиатрия прекрасно понимает эту свою интеллектуальную ущербность. Тут к дизайну исследований есть много вопросов и может оказаться, что основные клинические исследования были поставлены неправильно и сообщали ложную информацию об эффективности препаратов. Психиатрия же куда примитивнее психологии, а ряд её практик отдаёт откровенной лженаукой.
Начиная с конца 19 века психиатров мучила зависть к настоящим врачам. Врачи лечили болезни, в то время как психиатры были фактически тюремщиками в закрытых психушках и занимались изоляцией и дисциплиной. На медицинских конгрессах настоящие врачи над ними откровенно потешались. Если мы поймём это стремление психиатров быть "как врачи", то многое в их деятельности станет понятнее. Так появились первые методы терапии: инсулиновые комы, ЭСТ, лоботомия. Долгое время сообщество закрывало глаза, что они не помогают, а ухудшают состояние людей или делают их овощами. Потом случайно открыли хлорпромазин и началась психофармкологическая революция. Психиатры решили, что вот теперь они уж точно "как врачи" и у них есть свой аналог антибиотика и они раскрыли причины шизофрении и депрессии.
Однако, позже дофаминовая гипотеза шизофрении и серотониновая гипотеза депрессии рухнули под весом доказательств. Стало понятно, что психиатры не понимают причин ни одного психического расстройства, не могут объективно их диагностировать, а их препараты нарушают нормальное функционирование мозга и являются просто психоактивными веществами как и наркотики. Появились данные, что нейролептики в долгую ухудшают состояние людей с шизофренией. Большинство, если не все, эффекты антидепрессантов оказались похожи на плацебо. Однако, это психиатрическую братию не остановило, более того, они стали выдумывать все новые диагнозы и раздвигать границы для старых. Теперь уже чуть ли не 80% людей может быть признано страдающим каким-то психическим расстройством. И ещё особо сильно старается фарминдустрия. Они популяризуют психические отклонения и заболевания с тем, чтобы каждый нашёл у себя что-нибудь такое, что неплохо бы полечить таблетками.
Вот и получается, что они умеют только гасить симптоматику, а не лечить. Но "гасить симптоматику" путём ухудшения состояния человека и ухудшения долгосрочного исхода? Сомнительная польза от такой практики. Да и многое из этой "симптоматики" является конструктами, порождёнными во множестве самой психиатрией на пустом месте совсем недавно. Например, СДВГ у взрослых. Сейчас психиатрия очень близка к псевдонауке, особенно, если брать не академических учёных, которые во всем сомневаются, а деятельность рядовых психиатров.
