Какие искушения? Жизнь так проста! Но вы можете клеить на вещи ярлыки, и тогда они действительно станут искушениями.
Например, я родился в джайнской семье... к сожалению, но тут уж ничего не поделаешь. Человеку приходится выбирать то или иное несчастное состояние. До восемнадцати лет я никогда не пробовал помидоров, я избегал бедных помидоров, потому что все джайны живут в строжайшем вегетарианстве, а помидор напоминает мясо по цвету — только из-за цвета! В помидоре нет ничего страшного, но для джайнов достаточно даже цвета, чтобы испытывать к нему отвращение. Помидоров не было в моём доме, и я их никогда не пробовал.
Когда мне было восемнадцать лет, я пошёл на пикник со своими друзьями, которые исповедовали индуизм. Я был единственным джайном, все они были индуистами. До того времени я также никогда не ел ночью — джайны не едят ночью, это величайший грех, потому что ночью в вашу еду может упасть комар, может заползти какое-нибудь насекомое, и вы можете случайно съесть что-то живое. А это ввергнет вас в ад. Поэтому есть надо днём, когда совершенно светло. Ночью нельзя даже пить воду, потому что в темноте — как знать? — совершенно случайно, без сознательного намерения, вы можете убить какое-то живое существо.
И вот, я никогда не ел ночью и не пробовал помидоров до восемнадцати лет. Это было большое искушение. Я видел помидоры на рынке, и они искушали меня до крайности, такие медитативные, такие центрированные, такие укоренённые. Картофель также запрещается в джайнских семьях, потому что он растёт под землёй, а всё, что растёт в темноте, опасно тем, что приносит тьму в вашу душу.
Когда я приехал на этот пикник, все мои друзья так наслаждались красотой гор и замков, что никто не побеспокоился приготовить пищу. А я всегда был ленив—я не умею готовить. Я могу приготовить что угодно... но только не еду; я не могу даже заварить себе чашку чаю. Поэтому я был целиком в их милости.
Мне хотелось есть — путешествие, дорога, свежий воздух в горах. Мне хотелось есть, но приближалась ночь, и я также опасался: «Что же со мной будет? Если они будут готовить ночью, то мне придётся лечь спать, не поев». От этих мыслей у меня сводило желудок.
Наконец они начали готовить ужин полный ужасных искушений: помидоров, картофеля. И всё это вкусно пахло. Я колебался между искушением и добродетелью. На какое-то мгновение я решил: «Лучше проспать одну ночь, обойтись без еды, — ведь от этого не умирают, — чем потом гореть в адском огне из-за нескольких помидоров и картофелин».
Но мне слишком хотелось есть. И мне в голову начали приходить новые мысли: если все мои друзья попадут в ад, что же я буду делать в раю? Лучше уж быть в аду с друзьями, чем в раю с придурковатыми джайнскими святыми. По крайней мере в аду можно будет готовить помидоры, картофель, можно хорошо поесть, огня предостаточно. Там даже я смогу готовить!
И они стали меня уговаривать: «Здесь больше никого нет, мы не скажем твоей семье. Никто никогда не узнает, что ты ел ночью, что ты ел помидоры или картофель».
Неохотно, не без колебаний, но я согласился. Но полночи я не спал, и не смог заснуть до тех пор, пока меня не вырвало. Никого больше не тошнило, — все спали и храпели, — тошнило только меня. Это была моя психология, я страдал от мысли, что совершил грех. Меня тошнило не от помидоров, а от моего подхода. И в тот день я понял, совершенно ясно понял, что прожить жизнь тотально возможно, только отбросив все подходы. Иначе ваша жизнь будет частична, а жить частично — всё равно что вообще не жить.
